Поездки по России

лето 2006

На Соловецкие острова мы поехали с моей знакомой-кореянкой, приехавшей в командировку и работавшей в российском отделении компании Самсунг. С Мин Пе мы быстро подружились и решили непременно поехать куда-нибудь вместе. Надо заметить, что компания Самсунг даже не поощряла, а обязывала сотрудников много и разнообразно путешествовать по России, оплачивая дорожные расходы. После поездок необходимо было писать отчеты, но это отдельная история.

Подумав, чем бы можно было удивить Мин Пе, я выбрала Соловки, справедливо решив, что там-то еще точно не ступала нога корейца.

Мин Пе уже успела до этого попутешествовать по России: она побывала на Байкале, упорно называя Иркутск И-Кучк , в городках Золотого Кольца и в С-Петербурге, так что я решила, что она достаточно адаптировалась, чтобы ехать в такое место.

…В город Кемь, от которой ходят теплоходики до Соловецких островов, мы ехали на поезде Москва-Мурманск. Поезд был битком набит женами военнослужащих и их детьми. В очередной раз удивившись плодовитости армейцев и готовности их жен жить с детьми в гарнизоне (своего ребенка у меня тогда еще не было и, честно говоря, меня в то время вообще удивляли люди, добровольно их рожающие), я залезла на верхнюю полку с книжкой и спускалась в основном только для того, чтобы съесть свою курицу или минпесью лапшу в стаканчике. Моя спутница же вовсю общалась с детьми в вагоне. Она играла с ними, качала на коленях, рассказывала сказки и, несмотря на то, что ее мало кто понимал, дети набивались в наше купе, звали ее на весь вагон и дарили свои рисунки и игрушки. Через полтора суток поездки мы вышли, наконец, на станции со своими чемоданами и огромным пакетом мяукающих, поющих и светящихся зверей китайского производства.

На улице мне сразу не понравилось. Там спускались сумерки и было пронизывающе холодно.

Холодно было на протяжении почти всей поездки главным определением моего состояния. О Мин Пе и говорить нечего: в ее худосочной сумочке обнаружилась лишь пара брючек - капри, едва прикрывавших колено, пара футболок и одна ветровка.

Переночевав в Кеми (я все время пыталась понять, та ли эта Кемь, вокруг которой Кемска волость , которую в известном фильме было не жалко отдавать), я непатриотично решила, что жалеть здесь точно нечего: унылый берег, расползшиеся дороги, убогие домишки и какая-то особенная, мертвая тишина вокруг. Солнце гуляло где-то неглубоко под горизонтом, и мертвенный свет равномерно распространялся вокруг, так что пейзаж напоминал голливудский фильм с ограниченным бюджетом о загробном мире.

Соловецкие острова

С утра мы отчалили от берега Кеми. Плыли по серо-стальному неспокойному Белому морю. Вода была стального цвета, волны грузно накатывали валами, и казалось, что они такие же тяжелые, гладкие и холодные, как тот металл, что дал им свой цвет. Внутри кораблика сидеть было душно, клонило в сон, и я вышла на палубу. Над кормой скачками, как летучие мыши, на ветру скакали чайки. Я подошла ближе и увидела, что для чаек птицы эти оказались слишком большими, да еще и с хищно загнутыми клювами – поморники. Вдалеке проплывали безлюдные серо-зеленые острова – Кузова.

Местные жители предусмотрительно заняли места около двигателя – там было тепло, хоть и пахло дизельным топливом. Туристы облепили корму и борта, смотрели на чаек, а новички фотографировали. Двое бугаев, ласково называвших друг друга Димасиками , обсуждали, где бы им поселиться на Соловецком острове и, заметив меня, предложили угоститься коньяком из фляжки. А зря , - ответил мне один из Димасиков, - Изрядный коньяк.

Как я поняла позже, слово изрядный занимало основательное место в их лексиконе и могло относиться почти ко всем существительным и глаголам. Например, изрядно посидели - о вечеринке, затянувшейся на два дня, или изрядные глаза - при обсуждении приглянувшейся девушки.

Скоро мы сбавили ход и стали приближаться к самому большому острову архипелага.

подплываем к самому большому острову

Тут, думаю, надо немного рассказать о Соловках. Именно немного, поскольку я уверена, что абсолютное большинство наших соотечественников там побывало не раз и уж получше меня знают, как там и что.

Остановились мы, конечно, как и большинство туристов, на Большом Соловецком острове – там, где в 15 веке высадился основатель монастыря Зосима, а до него – Савватий и Гетман.

Известно, что историю Соловецких островов можно грубо разделить на две противоположные части: Соловки как святое место средневековой Руси и Соловки как один из первых и самых страшных лагерей послереволюционного периода. Впрочем, что за глупость: нестрашных лагерей не бывает.

Приехавшего впервые на Соловецкие острова пронизывает и буквально раздирает на части странное чувство: святость и чистота этого места существует бок о бок с тем ужасом, горем и смертью, что принесли сюда лагерь и тюрьма. По адской прихоти места скитов, покаяния и молитвы совпадают с местами камер, карцеров и могил. Ни одна экскурсия не проходит без рассказов об истории монастыря и великих старцев, и ни одна история не обходится без оговорки: Но в 20-е годы в этой церкви держали заключенных или, проходя через залитый солнцем перелесок, Здесь захоронены десятки, если не сотни безвестных арестантов . В итоге я не могла беспристрастно разглядывать природу, архитектуру и другие красоты островов: все виделось лишь через призму высшей святости и нечеловеческих страданий людей, живших и умерших здесь десятилетия и столетия назад. Да и само место не было похоже ни на одно ранее мною увиденное. Я никогда не была так далеко на Севере, а Соловки, расположенные всего в 165 км к югу от Полярного круга, резко отличались от других мест, и даже от собственных фотографий – фотографии, даже самые удачные и яркие, не передавали того комка в горле, ломки в душе и в то же время восхищения великолепием и преклонением перед красотой островов и подвижниками, что жили здесь.

Да, Соловки находятся далеко на севере, и зима здесь долгая и суровая. Во время этой зимы вокруг острова образуется ледяной припай, и добраться до него можно только воздушным транспортом. Летом же кажется, что природа в компенсацию долгой зиме использует все краски и насыщенность цветов: лазурная, иногда нестерпимо яркая синева неба – не чета полинявшему ситцу средних широт, разноцветный хрусталь бесчисленных озер, сверкающих или темно отсвечивающих среди суровых лесов.

Пожалуй, лучше классика русской природы М. М. Пришвина тут не скажешь: Засияет розовая заря, и разом вспыхнут внизу сотни озер; точно бесчисленные костры пылают они, пока солнце совсем не зайдет за горы. Вершины леса тоже охвачены этим нежным сиянием. Темное вокруг море горит пурпуром, золотом и лазурью .

красота северного лета

Так бродила я днями по острову, тихо переводя Мин Пе про Соловецкий монастырь, рассказывая ей про спрятанные в густом лесу скиты и отшельников, про ботанический сад и теплицы, в которых монахи выращивали экзотические растения, про гору Секирную со скитом и церковью, про то, как в этой церкви создали мужской карцер лагеря СЛОН , про сам лагерь и репрессии… Рассказывала и думала – что из этого понимает Мин Пе, если о репрессиях в Советском Союзе она слышала только из краткого курса истории перед командировкой, если принадлежит она к совершенно иному, восточному обществу? Остается ли остров для нее лишь местом с русской архитектурой и почти арктическим холодом? Что напишет она в своем отчете о поездке для компании?

Ответов я так и не узнала. Мин Пе ограничилась определением интеречина и, охая и потирая натруженные от долгой ходьбы ноги, ложилась спать.

Соловецкий монастырь

Иногда с моей спутницей возникали трудности: экскурсоводы подозревали, что с узкоглазой девушкой что-то не так, и задавали ей вопросы – с иностранцев за экскурсии полагалось брать другие деньги и отделять их от соотечественников. Однако, Мин Пе в ответ лишь вежливо и мелодично смеялась и отвечала: Да, да! , так что вопросы скоро прекратились.

Как я уже сказала, на Большом Соловецком острове много озер, а рек и ручьев там, в силу геологического строения, довольно мало, и еще в 16 веке монахи объединили более 50 озер каналами. С течением времени сеть каналов становилась все более разветвленной, и были эти каналы незаменимыми помощниками по хозяйству, осушали затопленные участки острова, служили транспортными путями и источниками питьевой воды…

По нескольким из каналов мы проехали на лодках: грести приходилось самим, и это хорошо согревало. Это незамысловатое путешествие оказалось почти сказочным: берега узких каналов заросли деревьями, кроны которых почти смыкались над головой. Воздух был сумрачно – зеленоватым, как будто неумелый пользователь фотошопа намудрил с цветовыми каналами; прозрачная и даже на вид холодная вода приняла оттенок старого мха, и было видно, что стенки и днища каналов выложены плотно подогнанными валунами. Вглядываясь в воду, я все ниже наклонялась, рискуя упасть через бортик лодки, и заворожено смотрела на это почти колдовское сочетание сонной тихой воды, буйной и дикой зелени вокруг, мхов и серых, древних даже на вид камней, которые видели и монастырских старцев, и лагерных конвоиров, и нас с вами.

Каналы имели обыкновение внезапно заканчиваться, и наша кавалькада лодок выплывала в очередное озеро. Погода успела за это время поменяться раз десять, как настроение у самовольной купчихи, - от яркого, почти теплого солнца, как будто опрокидывавшего на ландшафт банки с яркой влажной акварелью, до хмурых чернильных туч, и обратно – до радуги над лесом.

Вскоре нам с Мин Пе повезло – видно, при гребле вид у нас был жалкий, поэтому уже на втором озере к нам подсела пара туристов, которые молча взяли весла и кивком предложили нам сесть на лавку - отдыхать…

Уже к вечеру, наплававшись и вдоволь исходив бесчисленные дороги острова, натыкаясь на кресты и неожиданно открывающиеся виды с холмов, а однажды - на полуразрушенное здание тюрьмы со сломанными, но вполне узнаваемыми нарами, решетками с окон и клетушками карцеров, мы отправились к дому, надеясь чаем и коньяком убрать осадок жути с души. Еще с утра мы увидели наших знакомых Димасиков с теплохода: они где-то разжились велосипедами и, стоя у развилки, громко спрашивали меня, по какой дороге им ехать, чтобы попасть в нашу гостиницу. Ничтоже сумняшеся, я показала налево, что было, конечно, неверно…

на острове

…Прибыв вечером в гостиницу – бревенчатый дом с пристройками и даже – о cчастье! – душем, я первым делом увидела злых как чертей Димасиков, поджидающих кого-то на крыльце. Что-то я устала! - бодро сообщила я остальной компании и дергая Мин Пе за рукав. Пойду-ка сразу в комнату . Но было поздно – меня увидели…

В качестве извинения Димасики потребовали моей компании в вечернем распитии коньяка. Впрочем, извинением это вряд ли можно было назвать: Remi Martin был неплох, а сидя на бревнах около безымянного озера с тихой и темной, как в омуте, водой и щурясь на искры от костра, я вслушивалась в тишину – такой полной, абсолютной как вакуум тишины с редкими вкраплениями криков ночных птиц и шороха травы я не встречала никогда. Иногда я прислушивалась к одному из Дим – он рассказывал об Италии и своей бурной юности. Про юность слушать было забавно. Второй Дима лежал на боку с соломинкой во рту и в особо драматичные моменты рассказа вставлял реплику Изрядно!

На следующий день мы отправились к морю. Слепило солнце, картинка выглядела как негатив: Белое море здесь действительно выглядело белым от бликов и яркого света, валуны на берегу – черными, песок – снова белым, но в бурых пятнах водорослей. На берегу группками росли танцующие березки – хотелось бы написать, что карельские, но это не так…

Прыгая по валунам на мелководье, я в очередной раз подивилась хрустальной прозрачности и чистоте воды.

Белое море

Заяцкий остров

Вообще-то Заяцких островов несколько, но группы возят только на один из них. Именно группы, потому что отдельным путникам прибывать на этот остров запрещено: слишком хрупка растительность на нем. Прибыли мы на Заяцкий остров ближе к вечеру, когда тени были особенно длинными, солнечный свет – особенно мягким, а море, которое видно с любой точки этого небольшого островка, особенно синим.

Прибыв на остров, я в очередной раз с удовольствием вспомнила общий курс географии, а именно главы о природным зонах. Как ни странно, весь Заяцкий остров занимает тундра, которая в этих широтах находится гораздо севернее, а тут, проехав всего лишь пять километров по морю от лесистого Большого Соловецкого острова, попадаешь в другую зону.

Немедленно я поверила во все восторженные отклики путешественников о тундре: округлые мягкие кочки низких кустарников, яркие, как капли крови, ягоды, сочные краски, особенно контрастирующие с вездесущими серыми валунами, пышные заросли мхов и лишайников, а кое-где – скрюченные тяжелой жизнью и сильными зимними ветрами карликовые березки.

Удивительно, что на таком крошечном острове есть чем поживиться и географу, и биологу, и историку, а уж легенд, и даже разных вариаций легенд на одно и то же явление и событие тут предостаточно.

Взять хотя бы название острова: вряд ли тут водилось много зайцев, как утверждают некоторые; вполне может быть, что на берега острова приплывали морские зайцы - вид тюленей, но наиболее правдоподобной кажется версия, озвученная П.А. Флоренским, одним из узников СЛОНА : …ездили в монашеские времена, давно, за яйцами и потому острова, где гнездилась гага, назывались За-яицкими; впоследствии это название переделали в Заяцкие .

церковь Андрея Первозванного

Или вот легенды о происхождении лабиринтов: на острове нашли 13 странных спиралевидных лабиринтов – как будто грядки с густой травой для чего-то закрутили в спирали и украсили валунами. Пространство между кустиками не зарастает, а версий о происхождении их множество: то ли это святилища эпохи неолита, созданные для душ умерших: уходя в центр по спиралям, они все больше отдалялись от мира живых, чтоб уже сюда не возвращаться. Более прозаично настроенные историки утверждают, что это схемы сооружений для ловли рыбы, а самые циничные шепчут, что это проделки местных экскурсоводов. Однако на острове множество и других древних сооружений: курганов, каменных кладок, следов стоянок древних людей. Что примечательно, приезжающие сюда монахи не разрушили языческие сооружения, а просто освятили их.

Есть на острове и монастырские строения: маленькая деревянная Церковь Андрея Первозванного – перестроенная во время стоянки царской флотилии часовня: в самом начале 18 века на Соловки прибыл император Петр Великий, а Андрей Первозванный, как известно – покровитель Российского флота, вот часовню в его честь и нарекли. Построили на острове и каменное здание для приема купцов и паломников.

Не обошлось и без черной полосы в истории острова: в церкви в 20-е годы 20 века был организован женский штрафной изолятор.

Но все же, несмотря на смерти и мучения многих женщин, Заяцкий остров выглядит на удивление мирно и спокойно; здесь дух настраивается на возвышенный лад, уходит суетность, приходит покой и воля и мысли к Богу.

По острову, правда, передвигаться можно только по дощатым настилам – чтоб не испортить нежную тундровую растительность, которая, как известно всем читавшим учебники по географии, восстанавливается потом 15 лет.

Не обошлось и без ложки дегтя: вместе с нами приехала группа тетенек, как будто игравших в советском фильме роли продавщиц сельпо и отчего-то не смывших грим и не вышедших из роли. Тетеньки валялись по нежным кустам своими изрядными (да, привязчивое слово) окороками, визжали, распивали водку и заедали ее ягодами с кустов. Шедшая за мной девочка-подросток из нашей группы, которую я успела основательно обработать рассказами об экологии Севера, тихо ворчала, что …хорошо бы ягоды оказались сильным слабительным, им полезно . Взрослая же часть группы, устав вытаскивать тетек из кустов, тихо удивлялась месту их происхождения.

Отчего-то наша группа прониклась доверием к моим географическим рассказам, и иногда я ощущала себя вновь на проверочном уроке на практике, когда нельзя не знать ответа на вопрос школьника…

На этом наша поездка по Соловкам и закончилась: на следующий день мы возвращались в Кемь и дальше поехали по Карелии.